Интервью Ильи ИОФФА для classicalmusicnews.ru

“Дивертисмент” под управлением скрипача Ильи Иоффа готовится к новому сезону, не прекращая выступать.

Решение учиться именно на скрипке принимается в детском возрасте, причем не лично, а родителями. Это как сказать до начала соревнований “я буду играть в высшей лиге”. Как это было в твоем случае?

У меня не было выбора. Папа, скрипач оркестра Мравинского на тот момент, дал четырехлетнему мне в руки скрипку — и все. Про «высшую лигу» никто не говорил, и так было понятно, что другой лиги никто для меня и не представлял. И горе мне было, если я не оправдывал и не соответствовал даже на промежуточных финишах. Этот комплекс продолжаю изживать до сих пор.

Можно сказать, что у скрипачей кризис перепроизводства, а каких-то других инструменталистов не хватает? Бывает, что со скрипкой не задалось, и уже в зрелом возрасте переучиваются на соседние инструменты?

Перепроизводства нет, но переучиваться многим приходится. На альт, разумеется.
Мне приходилось играть камерную музыку с альтистами, которые выбрали альт не по причине неудачи со скрипкой, а по художественным соображениям, так сказать, по любви. Могу сказать, что это чистое наслаждение — инструмент фантастически теплый и искренний, и очень виртуозный, между прочим. Кстати, такие гиганты, как Брамс или Моцарт, в камерной музыке доверяют именно альту самые интимные, важные, иногда — Последние (именно так, с большой буквы) высказывания, даже завидно становится. Может быть когда-нибудь и я возму альт в руки, уж очень хочется прикоснуться к Шестому Бранденбургскому Баха, например. Но пока нет времени, скрипичного репертуара еще за горизонт.
А инструменталистов всегда не хватает. Хороших.

Взрослые солидные скрипачи вряд ли ездят по конкурсам — как составляется неформальная табель о рангах? Есть же в профсоюзе понимание, кто главный? Кто первая ракетка, кто в первой сотне?

Репутация музыкантов среди музыкантов — страшно капризная, непредсказуемая и субъективная штука. А превозносит Б, потому что тот быстрее всех играет быструю музыку, Б превозносит В, потому что тот играет экспериментальную новую музыку, а все вместе не уважают Г, так как тот высказался в соцсети на политические темы, да еще со спорной точкой зрения, и сразу посыпались комментарии типа «да я никогда не любил его Брамса», «у него всегда был пустой звук» и т.д. Могу говорить только за себя, знаю, что будут несогласные. Меня всегда воспитывали так (я, конечно, под воспитателем своего отца имею ввиду, который сам в этом смысле был воспитанником В.И.Шера и Е.А.Мравинского), что прочная профрепутация состоит из двух слагаемых — уровень владения ремеслом и честность в достижении успеха. С уровнем ремесла, я думаю, все понятно, некачественных профессионалов мы вообще не рассматриваем, а вот второй момент нужно пояснить. Если музыкант востребован, успешен, богат, и рассказывает об этом в каждом интервью — это нормально. Но если коллега в интервью «вскользь» роняет например что-то вроде «вот я только что из штатов» или «после месяца, проведенного в европе», при этом забыв уточнить, что просто навещал там родственников… У меня пропадает желание слушать его на сцене и вообще интересоваться его творческой жизнью, так как мне уже везде мерещится ложь и клюква. И это всего лишь один пример, а к сожалению, таких вокруг меня больше, чем хочется. Таких коллег я называю «миражами». Для меня этическая составляющая карьеры и популярности всегда была приоритетом, поэтому я слыву «капризным партнером», когда отказываюсь сотрудничать с тем или иным коллегой. А я не капризный, я просто не люблю неправды. Я верю в профессиональную честность и честь, будешь много работать — будешь хорошо играть, будешь хорошо играть — будешь востребован и успешен. И не нужно будет «втирать».
А вообще-то существует негласное правило: если денежный концерт, престижный концерт и концерт с удовольствием — один и тот же концерт, то карьера состоялась. Чем больше таких концертов в жизни скрипача, тем выше его строчка в табели о рангах. Вероятно, это правильно.

Шахматы в кино почти всегда изображают с чудовищными ошибками. Элементарно выставляют невозможные позиции. У вас так бывает? Есть хорошие фильмы про скрипичную музыку?

Про скрипичную хороших фильмов не знаю. Прекрасные тренеры работали с актером в «Красной скрипке», но недотянули немного.
Лучшая работа актера со струнным инструментом (виола-да-гамба), даже я чуть не купился — «Все утра мира». Насколько мне известно, во время съемок за оператором сидел Жорди Заваль, который играл на гамбе, а актер в реальном времени копировал его пластику и движения пальцев. В педагогике, кстати, это тоже работает весьма эффективно.

Исторически информированное исполнение (HIP) дало новый толчок доромантическому репертуару. Эта волна затухает?

Нет, ни в коем случае. К счастью. Эта волна, повинуясь волновой природе, растворяется в других волнах, воздействуя на них и одновременно беря от них что-то новое. Сейчас невозможно и неприлично исполнять музыку так, как будто за последние полвека на исполнительской кухне ничего не произошло. Музыканты, которые принципиально отвергают все принципы HIP, теряют слушателя и сходят с конкурсных дистанций очень быстро и, на мой взгляд, по справедливости. Публика не хочет больше это слушать — школярские ритмы, истеричное вибрато, скрипучие аккорды. Количество подсмыслов и надсмыслов, открытых и представленных нам «аутентистами», настолько огромно, что ни слушатель, ни музыкант уже не желают довольствоваться только одним, причем не самым эстетически оправданным.
Больше скажу: замечательный ансамбль братьев Кеккен (Kuijken), записи которого заново открыли мне баховские Страсти и который еще в 70-х стал известен в мире как авторитетнейший исполнитель немецкого барокко, недавно выпустил альбом, на котором записана камерная музыка Равеля. Да, на исторических инструментах и жильных струнах, и — да, это отличная нетрадиционная и неформальная работа. Еще одно сильное впечатление последнего времени — Пятая Симфония Шостаковича в исполнении японского барочного ансамбля Ongaku Zammai. Эстетики не противоборствуют, они дополняют и развивают друг друга.

Какие у тебя требования к залу, к акустике? Приходилось ли играть для жующих на празднике?

Зал должен быть достаточно большим, чтобы приятно было играть. При этом он должен быть «легким», т.е. чтобы практически не нужно было менять привычные, «домашние» ощущения и навыки для достижения сфокусированного и объемного звука. Еще он должен быть уютным, чтобы, когда глядишь со сцены в зал, не возникало чувства одиночества и ненужности Робинзона Крузо на необитаемом острове. Ну и он должен быть красивым и по возможности современно «экипированным». Я долгое время был уверен, что это несбыточные фантазии, пока мы с “Дивертисментом” не попали в Японию. Вот уже несколько лет подряд у нас ежегодный зимний тур по лучшим японским залам — неописуемые впечатления. Tokyo Opera City, Osaka Symphony hall, Minato Mirai hall – все создано для чистого наслаждения музыкой по обе стороны рампы. Европе такое не снилось. Говорю с уверенностью, бывал и в миланском Sala Verdi, и в мадридском Auditorium, и в пражском Dvorak Hall и в немецких, и во французских залах, уважаемых, с историей, прекрасных, да. Но до японских не дотягивали.
Для жующих на празднике играть, разумеется, приходится. Я не люблю этого, но за мной коллектив, который я не имею права лишить материальных бонусов из-за собственного чванства. Поэтому я нашел, как мне кажется, верный путь — я держу (стараюсь держать) планку: мы играем только хорошую музыку и только на высоком уровне даже под креветочный коктейль.

Как ты строишь репертуарную политику в “Дивертисменте”?

Это всегда компромисс, как и большая политика. Компромисс осознанный, хоть иногда нелегкий.
Дивертисмент «полистилистичен» как в выборе репертуара, так и в выборе манеры исполнения. Есть разумное желание удержать внимание публики, снова радуя любимыми хитами. Но необходимо знакомить публику и с музыкой, редко звучащей в нашем городе, а подчас и вовсе не исполняемой. К тому же, крайне важно не останавливаться в развитии. У нас в профессии оставаться на уровне можно только двигаясь вперед. Иначе никак. “Дивертисмент” на рынке уже 18 лет, и чем более успешными мы становимся , тем большую осторожность должны соблюдать — любой успех быстро превращается в рутину.
Выбирая новые направления — будь то полу-эстрадный проект «Слушай, Ленинград», посвященный 110-летию В.П.Соловьева-Седого, или погружение в минималистов «Слушай тишину» с музыкой Пярта, Карманова и Мартынова, — мы преследуем не только цель удержать внимание публики, но и поставить себе некую новую планку, которую необходимо преодолеть. Коллективу необходим регулярный и конструктивный репетиционный процесс. Его ничем не заменить. Ненавижу шутку «занимается тот, кто не умеет играть».
Тем не менее, “Дивертисмент” не всеяден. И относится это скорее не к репертуару, а в первую очередь к качеству — материала, исполнения, мотивации, если можно так сказать. В том числе, к качеству собственной деятельности: случаи, когда мы отказывались от предложения концерта просто из-за нехватки времени на то, чтобы выполнить задачи на достойном уровне, нередки. И, к сожалению, объяснения в этой ситуации заказчиком принимаются со скрипом. Это говорит только о том, что страшный и разрушительный для всей нашей системы ценностей закон «неважно как, важно что и кто» работает сейчас в полную силу.
Еще не понимаю рекламного хода «он играет на скрипке Страдивари/Гварнери/Амати». Мне это напоминает эпизод одного из романов Пелевина, где на вернисаже выставляются не картины, а ценники. Этот путь тупиковый. Идя по нему, и публика, и артисты рискуют утратить интерес к творческому акту в принципе. Люди начинают чувствовать скуку, и тень этой скуки ложиться на всех нас. «Я был на концерте, боже, какая тоска…N.спел одну арию из заявленных десяти и был какой-то помятый..»…и упрекам этим нет конца. После такого очень трудно вернуть человеку веру в то, что стоит купить билет еще раз.
Что касается политики внутри коллектива, то я — диктатор. Но демократия в творческом союзе иллюзорна. При этом диктат руководителя предполагает непременную ответственность за принимаемые решения — на всех уровнях, от выбора репертуара до решения, соглашаться ли на то или иное концертное предложение. И это тоже нормально. Есть прямая зависимость между должностью и мерой ответственности, то есть, чем выше пост, тем больше обязанностей и меньше прав. “Дивертисмент” живет по этому закону.

Все это в конечном итоге работает на репутацию…

Репутация — хрупкая вещь. И складывается из бесконечных мелочей. Ее невозможно купить, очень трудно заработать и легче легкого испортить. “Дивертисмент” дорожит своей репутацией. Она построена из тысяч сыгранных концертов — концертов разных, больших и маленьких, в залах парадных и не очень, для публики искушенной и случайной, с репертуаром серьезным и легким. “Дивертисмент” один из многих коллективов мира, ежедневно и регулярно обеспечивающих потребности людей в слушании музыки. По существу, именно на таких рабочих лошадках держится культурная жизнь в самых разных точках земного шара. Подчеркиваю — нас, таких коллективов, много. И если мы и уникальны или, по крайней мере, любимы нашей публикой, то не за то, что мы есть. А за то, какие мы. И как мы делаем свое дело.
Наша репутация заработана здесь, в Петербурге, дома. Это невероятно трудно, и я горжусь этим. В каком-то смысле быть звездой по принципу «мы к вас заехали на чаааас» куда проще. Эта роль в последние годы нам тоже хорошо знакома, но, поверьте, самые сложные, ответственные, не оставляющие права на ошибки программы мы делаем здесь, в Петербурге. Сложные — потому что именно здесь мы можем позволить себе роскошь двадцати трех репетиций Музыки Бартока для струнных, ударных и челесты или Сюиты Шенберга для единственного исполнения в дорогом для нас зале — МЗФ. Ответственные — потому что мы знаем, что многие из наших слушателей с нами постоянно, из года в год, и они безошибочно распознают наше не стопроцентное вложение. И ошибиться нельзя, потому что мы здесь живем и работаем, и поддержание чистоты и честности этой экосистемы — наш общий долг.
Гонорар артистов не зависит от наполняемости зала, но ответственность за количество проданных билетов негласно (а иногда и гласно) ложится на них. «Выбирайте правильно программу» — говорят нам в таких случаях. Но что значит «правильно»? Эвергрины, обреченные на успех? Да, как правило, эти хиты заслуживают частого исполнения, но это от силы 10 процентов мирового репертуара, а как быть с остальными 90 процентами? Для того, чтобы пьеса полюбилась слушателю, ее мало прокатить один раз, это постепенный и не быстрый процесс узнавания, привыкания, осмысления — ведь люди не оспаривают существование любви не с первого взгляда, а это тот же самый процесс, неторопливый, деликатный. Но для того, чтобы он был возможен, все — я подчеркиваю, все звенья цепочки «автор — организатор — исполнитель — слушатель» должны иметь терпение. Более того, умный и опытный стратег должен понять — то, что сегодня и завтра собирает зал без усилий, послезавтра может надоесть, и пополнение репертуарного листа необходимо, иначе — тупик. Я уже не говорю про премьеры музыки, которая написана нашими современниками.

Правда, что каждая первая скрипка мечтает дирижировать? Или дирижировать мечтают вообще все?

Мечтают действительно все. И берутся, в результате, все. Но 99 процентов либо возвращаются обратно, несолоно хлебавши, либо становятся объектом для шуток. Я ненавижу все эти прибаутки, типа «дирижерская палочка не киксует», «ушей нет и рук нет — ты дирижер», «сыграть уже не могу, но продирижирую» и т.д. Меня, как солиста, судьба сводила на одной сцене с такими гигантами, как Янсонс, Темирканов, Гергиев, Сондецкис, Кац, Кофман, и я наблюдал на расстоянии метра, чего стоит эта профессия, какой ментальный и духовный багаж необходим для того, чтобы 60 и более человек беспрекословно исполняли твою художественную волю, шли за тобой, причем с абсолютной уверенностью в том, что они сами этого хотят. Сам иногда дирижирую “Дивертисментом”, в тех случаях, когда моего смычка уже недостаточно, например, в Музыке для струнных, ударных и челесты Бартока. Теряю 2-3 килограмма за концерт, а ведь нас всего-то полторы дюжины. Так что байки про легкий хлеб и неоправданно высокие гонорары — закулисная зависть.
Кстати, не знаю ни одной первой скрипки, ставшей хорошим дирижером. Все-таки мы, скрипачи, слишком замкнуты на себе, эгоистичны, что ли. Воспитание такое с детства.

Беседовал Сергей Полотовский

оригинал здесь